Форум » Раммфики » Апельсины » Ответить
Апельсины
Bonnie: Вы только не думайте, что я с такой скоростью пишу :) Просто я это писала когда еще Интернет не подключили :) Горько. Нет, и никогда не было ничего хорошего, кроме него. Только он и сам не знает, что он для тебя свет и тепло. Он думает, что с тобой это происходит, как и с остальными людьми, но в этом огромном всепоглощающем чувстве, что живет внутри тебя, не осталось уже ничего человеческого. Нет в людях той абсолютной безрассудности, в них еще живет инстинкт самосохранения. А тебе хочется жить для него одного, дышать для него одного и перестать дышать, если только он попросит. Прикажет. Любая его просьба – приказ. Любое твое обещание – клятва. И не важно, чего хочешь ты, ему ведь невдомек, что его желания мгновенно становятся твоими. И ты выполнишь все, о чем он попросит, даже, если он и не задумывается о своих просьбах. Да, ты любишь его. А он этого не знает. Он не умеет читать по глазам. А ведь в твоих глазах ничего, кроме бесконечной к нему любви не написано. Но он в них не вглядывается. Ты безразличен ему. Он не любит тебя. И если узнает о твоих чувствах, ничего не изменится. Он не станет на тебя тратиться. Ты это знаешь. И все равно любишь, даже не понимая, за что. А как же? Как же его можно не любить, если он свет и тепло!? Нет, не заслужил он твоей любви. И самое главное – не признаваться себе в этом... Горько... Вот он сидит напротив и с беспокойством глядит на тебя: - Пауль, с тобой все в порядке? Сначала киваешь, потом мотаешь головой, потом тяжело вздыхаешь. Он улыбается: - Ландерс, ну почему ты такой рассеянный, влюбился что ли? А что ты можешь ему ответить? «Да, я без памяти люблю тебя, Тилль»? опускаешь глаза... Тилль смеется, подходит к тебе и протягивает руку, чтобы нежно потрепать по голове. Уклоняешься – слишком горько станет, когда он уберет руку. Ах, знал бы ты, что в это время чувствует Линдеманн! Горько... Напротив него сидит маленький веселый человечек – Пауль Ландерс – в последнее время он сам не свой... Тилль хочет хоть как-то коснуться его, пусть даже по-дружески, но Пауль вдруг уклоняется... Горько! Больно! Нет, не похожа твоя тупая ноющая боль, с которой ты уже почти смирился, на острую и горячую Линдеманновскую!.. Тилль смеется. Он в последнее время часто смеется. Тебе от этого больно, но ты же не знаешь, что смеется он лишь для того, чтоб слезы в глазах не были заметны... Ах, знал бы ты, Пауль, что эти слезы из-за тебя! Хлопает дверь – это Рихард покидает студию и отправляется домой. И вы с Тиллем остаетесь одни... Тяжело, горько, больно... Обоим. Нет, Пауль, ты не прав, ты сильнее его, разве не замечаешь, как он старательно отводит взгляд? Горькая ирония – он сейчас думает, что Пауль Ландерс не станет на него тратиться... Тишина... Давит на психику, не правда ли? Да, Тилль слабее, он этой тишины не выносит – подходит к тебе сзади и по-дружески кладет руки на плечи: - У тебя усталый вид... Улыбаешься... И позволяешь его рукам начать массировать твои усталые плечи. - Ландерс...- шепчет он,- Да расслабься ты, наконец... И ты расслабляешься... Черт возьми! Как же это приятно, когда на твоих плечах руки любимого человека... Настолько любимого. Тилль слабее – он наклоняется к тебе и вдруг нежно касается губами твоей щеки... Первая реакция – желание схватить его, впиться в него губами, сорвать всю ненужную одежду и не скрывать больше ничего... Потом подключаются мозги – а вдруг это провокация? а вдруг ты неправильно понял? Приложив неимоверные усилия, ты отшатываешься от Тилля. Ах, сколько всего в его глазах – боль, страх, горечь... И тогда ты посылаешь мозги куда подальше и, протянув руку, нежно касаешься его щеки. А потом... Нет, ты бы никогда не поцеловал так женщину, как целуешь сейчас Тилля – нежно и грубо одновременно, ты сейчас и раб, и господин... Впервые в этом смутном и неправильном чувстве ты господин... Ты хватаешься за табуретку, чтобы не упасть. Ты сейчас сделаешь что угодно, лишь бы этот божественный поцелуй не прервался! И он не прерывается – вам обоим этого не хочется. Но зачем ждать?- и руки уже срывают с Тилля футболку. Нет, он не тормозит, и ты чувствуешь, как джинсовка покидает плечи, а за ней уже следует майка... Непонятно, неправильно, но взаимно и так приятно! Зачем прекращать поцелуй, ведь он так замечателен! Все вокруг замечательно – безжалостно отброшенная в сторону гитара, валяющаяся на полу футболка, опрокинутая табуретка... Нет! Нет теперь в мире ничего, что могло бы помешать! Ведь есть двое и взаимность! Ты чувствуешь руки Тилля у своей ширинки, она сломана, надо бы ему сказать, но ты не имеешь права прервать этот поцелуй. Пошла она к черту, эта отломанная Линдеманном собачка! Да и разве она важна, когда Тилль буквально срывает с тебя штаны и прижимает спиной к стене!!! На миг кажется, что это взяла верх старая привычка – женщину к стене, но Тилль понимает, что делать... Поцелуй в шею, потом грудь, и губы Линдеманна стремительно опускаются вниз...
Ответов - 16
Bonnie: Отчего ты дрожишь – от страха, возбуждения, холода? Нет, тебе сейчас жарко, оттого, что ты чувствуешь на своей коже губы Тилля... Дрожишь от любви... От своей, от его, не важно! Сейчас уже ничто не важно, лишь бы только Тилль не останавливался... Чувствуешь, как ногти левой руки Линдеманна впиваются в ногу... Боль – это так приятно, если ее причиняет любимый человек! Ты сейчас уже не раб, но и Тилль тоже не чувствует себя рабом. Вы сейчас оба господа, и он, потому что ты зависишь от его движений, и ты, потому что он доставляет тебе удовольствие... Замечательный союз! И чушь все это про единство противоположностей – вы оба мужики, вы оба друг для друга свет и тепло... Взаимность – самое лучшее, что только существует. В экстазе стучишь кулаком по стене – так хорошо! И губы Тилля ловят ритм твоего стука и двигаются все быстрее... Быстрее! Сильнее! И ты шепчешь это вслух... Тилль все сильнее заводится – немного пошловато, но от этого не менее прекрасно... Замечательно... - Боже, Тилль, какой у тебя язык... - Какой?- на миг теряется он. - Не останавливайся, не смей!- кричишь ты. И он продолжает, твой раб и твой господин, твой свет, твое тепло, твоя любовь... Ты приоткрываешь глаза и вдруг видишь, как к дверям студии подходит Рихард... Он открывает дверь, видит вас и закрывает рукой рот, чтоб не закричать. Нет, в этом взгляде нет ненависти или ревности – Рих натурал – в нем лишь непонимание... - Уйди,- шепчешь ты одними губами. И Рих понимает. Рассеянно нащупывает ручку двери и бесшумно закрывает ее. Тилль не замечает, он продолжает... И тогда ты стонешь так громко, что даже Круспе сейчас должно быть слышно... - Тилль, я тебя обожаю! - Взаимно...- тихо шепчет он, пытаясь отдышаться и прийти в себя после того бешеного ритма, который ты ему задал... - Я... я...- стонешь ты,- я хочу отблагодарить... Не, не так сказал, я хочу доставить тебе... Договорить ты не успеваешь, потому горячие мягкие губы Линдеманна касаются твоих. - Твой... Я полностью твой, Пауль, делай что хочешь... Ты проводишь рукой по его щеке, взъерошиваешь и без того растрепанные волосы и мягко улыбаешься: - Сделаю то, чего ты хочешь... И валишь его на пол... Линдеманн смеется: - Боюсь показаться банальным, но ты шалунишка... Ты тоже улыбаешься и касаешься губами где-то чуть выше его пупка. Ему щекотно, но, прежде всего он чувствует свое возбуждение и твою любовь. - Ландерс, какие у тебя губы... - Какие?- улыбаешься ты. - Нежные... Продолжай! Ради всего святого, продолжай... И ты продолжаешь, но не ради всего святого, потому что и святое для тебя сейчас не свято, а ради него, ради твоего света и тепла... Ради вашего общего с ним тепла и света... Пауль Ландерс с каким-то пришибленно-ошарашенным видом сидел на табуретке и на автомате гладил рукой по голове сидящего на полу Тилля. Тот шарил рукой по карманам, пытаясь найти сигареты. Обнаружив их, наконец, на полу, Тилль принялся за поиски зажигалки. - Тиллюша, я люблю тебя...- прошептал уже в который раз Пауль. - Ты говорил,- вздохнул Линдеманн, затягиваясь. Он опять пытался за деланным безразличием спрятать то, что чувствовал. Послышался громкий топот и крик Рихарда: - А мы вернулись! «Не хочет опять застать врасплох»,- с усмешкой подумал Пауль. Дверь резко распахнулась, и на пороге студии возникли радостный Круспе и Шнай с ящиком бананов: - Мужики, представляете, мне поклонница подарочек сделала – она хозяйка супермаркета... Рих лукаво ухмыльнулся: - Тилльхен, хошь бананчик? Тилль побледнел, зажал рот рукой и рысью кинулся в туалет. Пауль с укором взглянул на лидер-гитариста. Тот попытался спрятать гаденькую ухмылочку, не вовремя выползшую на физиомордию. - А что такое?- не врубился Шнайдер,- лично я считаю, что бананы – это замечательно! - Н-да, - мечтательно улыбнулся Полик,- бананы – это просто великолепно... Круспе улыбнулся, кинул косой взгляд на стену, у которой еще совсем недавно гитарист с вокалистом занимались чем-то на его взгляд в высшей степени неприличным, и как-то совсем по-человечески вздохнул: - Лично я предпочитаю апельсины. Хотя... На вкус и цвет товарищей нет... Ведь так? Пауль поднял глаза: - Так ты понимаешь? - Понимаю... - Дебилизм!- фыркнул Шнай,- Я лично и бананы и апельсины люблю... И он загадочно прищурил свои голубые глаза... - Ты сейчас о чем?- поинтересовался Рих. Тень улыбки скользнула по лицу ударника: - Я сейчас о фруктах... О фруктах... И он кинул задумчивый взгляд на застегнутую с помощью булавок ширинку Ландерса...
martinn: Хочется сказать спасибо автору, за то, что под конец разрядила-таки обстановку.. а то прямо нагнетает, нагнетает, я его хочу, он меня не хочет.. прямо размазало по клавиатуре от безысходности.. ну вот такой я впечатлительный.. а под самый конец вдруг захотелось прям-таки по-школьничьи расхихикаться... очень мило однако будет и придирка - ну вот не могу я видеть, как издеваются над именами, и верещу об этом на каждом углу... "Тилльхен" - ещё куда ни шло, но вот "Тиллюша"! *нервно грызет угол компьютерного стола* просто вся иллюзия "присутствия" в комнате с персонажами, вызванная вдумчивым прочтением предыдущего текста, куда-то смывается, и вот так тупо сидишь, и пытаешься въехать, что же именно тебя так задело в той или иной фразе... а это всё оно же оказывается... русификаторство, млин! в общем, мне понравилось
Firn: Ой, глазам своим не верю! Это наверное первый раммслэш, в котором имя Рихард употребляется в сочетании со словом "натурал". Последний абзац понравился весьма. Думаю, он даже, как отдельная вещь, выглядел бы законченным. ;) Хотя, "обрусение" ) - это да. (( Мартинн прав.
Bonnie: 2martinn: "Тиллюша" это еще ничего. Вот "Тиллюшенечка"... :)
ein Traum: Firn пишет: цитатаЭто наверное первый раммслэш, в котором имя Рихард употребляется в сочетании со словом "натурал". тож не могу не заметить. моя в улыбке расплылась))) понра! какие чуйства, какая страсть! правда я сначала ожидала почему-то появления еще и того от чьего лица идет рассказ, даж думала что это ревнующий Рих, но потом дошло что это фишка такая - иллюзия присутствия автора на месте событий, которая кста помогла и мне самой будто быть свидетелем. Bonnie, молодца, продолжай в том же духе!)))
martinn: Bonnie и хде это вы такое святотатство вычитали, а? или сами сочинили? *с готовностью перезаряжает дробовик*
Achenne: фик весьма приятный, хотя с "ахами-охами" и многоточиями немного бы побороться стоит... но причем тут апельсины? вроде речь шла про бананы...в конце...
draw: Bonnie пишет: цитата- Тилльхен, хошь бананчик? ой, Масяня!!!!! там тоже был такой глюк, когда она спать хотела на каждом шагу, засыпала, и ей снилась какая-то свинья, которая говорила идиотским голоском - хочешь бананьчик?
federfleisch: Bonnie пишет: цитатаРих лукаво ухмыльнулся: - Тилльхен, хошь бананчик? Тилль побледнел, зажал рот рукой и рысью кинулся в туалет. Ты смотри, прям барышня кисейная! Если исклюичть ситуацию жестокого похмелья, подобный вариант развития событий, конечно, маловероятен. А в общем - получилось приятно и забавно. Особенно порадовал амбивалетный Шнайдер, любитель разнообразных фруктов
Ketzer: прошу прощения, херня какая-то.
draw: Ketzer так именно потому Масяня и вспомнилась)))
mbtill: federfleisch пишет: quote:Bonnie пишет: цитата Рих лукаво ухмыльнулся: - Тилльхен, хошь бананчик? Тилль побледнел, зажал рот рукой и рысью кинулся в туалет. Ты смотри, прям барышня кисейная! Если исклюичть ситуацию жестокого похмелья, подобный вариант развития событий, конечно, маловероятен. а у него это...экзистенциальная тошнота:))
federfleisch: mbtill wrote: quote:а у него это...экзистенциальная тошнота:)) А, вот оно что!:)) Это даже очень может быть. Вполне может развиться, учитывая наличие милейших согруппников, которые то минета жаждут, то тиллюшей ласково величают, то бананом норовят угостить . Эдак нетрудно преисполниться страхом и отвращением.
Шрайк: Причем неизвестно, где банан побывал ранее.
Зверюхинг: хватаюсь за табуретку, чтобы не упасть да, оригинально, Рихард натурал и вообще вздыхает как-то совсем по человечески. хотелось бы узнать, что вдохновило автора на создание этого произведения и не его ли ( автора то есть) произведения имела я честь пытаться читать на раммштайнфане, в коих были подробно описаны многочисленные и занимательные походы Тиллюши, Павлика и пр. в супермаркет и на природу? Ибо на мысль такую меня столь нетривиальное окончание вышенаписанного рассказа натолкнуло.
Комиссар: люблю я Апельсины..
полная версия страницы