Форум » Тут пахнет гетом » Gott ist tot (Das Ich+OttoDix) » Ответить
Gott ist tot (Das Ich+OttoDix)
draw: Как грится, спэшиэл фор Ахэннэ)))) что-то среднее между Мэри-Сью, моими страстями и Ахэннэвским стилем ,который я всё пытался немного вымучать. Кое-где, мне кажется, получилось)))) С надвигающимся восьмым мартом!))) А теперь все перестали улыбаться. Рассказ не юмористический. Поехали. Gott ist tot - Наверняка тут не свет, а сплошная лажа. – Слип придирчиво осматривал сцену готик-клуба, расположенного неподалёку от центра Берлина. Это всё Драу с его авантюризмом и сумасшедшими идеями. Затащил на край света в «буржуйскую страну». Такая морока была перевезти весь театр. Бутафорию, некоторые особенно дорогие сердцу «примочки». Слип в душе был консерватором, любителем «домашних тапочек», хотя и старался не отставать от сумасбродного напарника с его водолейскими летаниями по миру. Das Ich. Не много – не мало. Драу боготворил совсем другую группу, но к этой, как он выражался, «сладкой парочке» тянулся всегда, даже пытался танцевать, как Штэфан. Пытался. Жалкие попытки. Слип усмехнулся, мельком глянув на Драу. Тот – опять возбуждён, болтает со всеми подряд то на английском, то на немецком, глаза сверкают. Стеклянно-голубые. Опять кокаин? Нет, нет, он же обещал завязать! Опять обещал завязать… Слип вздохнул и принялся деловито осматривать место будущего выступления. Драу добрался-таки до Das Ich и неизвестным чудом на пару с менеджером уболтал их о совместном проекте. Для начала решили просто поставить шоу. Оооо, Драу всегда умел ставить шоу. Началось всё с двух приятелей-актёров самодеятельного театра. А потом…Поклонники уж и не знали, как определить группу OttoDix – то ли театром, то ли группой, то ли шоу-проектом, то ли даже балетом в стиле контемпорари. А Драу всё придумывал и придумывал что-нибудь новенькое, рвал из себя жилы, уничтожал себя препаратами, не позволяющими несчастному мозгу хоть немного отдохнуть. Слип терпел и ждал, когда Драу, наконец, успокоится. Нет. Никогда. Стеклянные глаза сверкают, сверкают и зубы в широкой улыбке. Какой же у Драу звонкий голос. Звонкий и затягивающий, прочищающий мозги. Он болтает со всеми, кроме Штэфана и Бруно. Бруно предпочитает держаться поближе к рассудочному и подозрительно-нормальному Слипу. Они вместе осматривают аппаратуру, пробуют новейшие Korg’и. Чистейший звук. Обе группы могут себе это позволить. Осветители устанавливают прожекторы и разноцветные лампы. Драу носится по сцене туда-сюда, умудряясь ни у кого не путаться под ногами. Он такой маленький и юркий по сравнению с этими здоровыми немцами. Ах, он всегда обожал здоровых немцев. Слип горько поджал уголок губ, пробежавшись пальцами по прохладной клавиатуре. «А я всегда был хреновым клавишником» - почему-то подумал он. Совершенно ясно – почему. Бруно стоит чуть поодаль, за другим синтезатором и наигрывает мелодию, лёгкую, как полёт бабочки. Его пальцы буквально порхают над клавишами, словно крылья мотылька. Игра Слипа похожа скорее на игру механического пианино…Что ж, не у всех, знаете ли, музыкальное образование. И папы – оперные певцы… Драу подлетает к Слипу, и чёрные полы кожаного плаща летят за ним, как крылья летучей мыши. Драу обожает этот плащ, это его фетиш. Это его символ значительности и устойчивости. По крайней мере, в этом плаще не так заметна девичья тонкость его фигуры. - ЗдОрово, Слипяра! Такая сцена! Такое оборудование! Мы их сегодня всех просто порвём! Они кипятком будут писать от нашего театра! Это тебе не пьяное хабаровское быдло. - Угум…Это пьяное берлинское быдло. – ответил Слип со спокойной ехидцей, - кстати, вы со Штэфаном-то репетировали? - Да репетировали уже сто раз! – Драу отмахнулся и упорхнул куда-то. Разбежался по сцене и высоко подпрыгнул. Он лёгкий, кажется, что может летать. Но земля его держит…В воздухе резко переворачивается на 180 градусов, приземляется, вытянувшись по струнке. Никто никогда не верит, что он не занимался йогой или гимнастикой. Он слишком ленивый, делает только то, что ему нравится. Гимнастика и йога ему не нравились. Ему нравились Das Ich. И он сделал совместное шоу.
Ответов - 31, стр:
1 2 All
draw: Бруно что-то обговаривает со звукорежиссёром, Слип присоединяется к ним. Все шнуры - проверить лично. Всё должно быть безупречно. Слип всегда говорил – лучше выступать реже, но подготавливаться лучше. А теперь он на одной сцене с Das Ich. Тут уж сплошать никак нельзя. Драу всё носится, не знает, куда девать свою кокаиновую энергию. Он танцует без музыки, он любит высоко подпрыгивать – но не во время выступления. Он просто любит, когда есть минутка покоя и пространство для короткого полёта. Штэфан сидит в уголочке, скрестив руки на груди и расставив ноги. Да, эти вроде не похожи на тех русских из анекдотов, которые работать не умеют. Эти – умеют. Работают с немецкой основательностью. Что-то новенькое и интересное – группа подобного плана. Театр уродцев. Один клавишник у них нормальный. Клавишники всегда самые нормальные люди на свете. Бросив быстрый взгляд на Бруно, внимательно следящего за тем, как этот русский гот по кличке Слип управляется с микшером и вокальным процессором и консультируется при этом на ломаном английском со звукорежиссёром, Штэфан Акерманн невольно растянул губы в тёплой улыбке. Эх, Бруно-Бруно, старина. Дёрнула же тебя нелёгкая связаться с этим балаганом (опять всё за меня решил. Впрочем, с моего молчаливого согласия). Да у них дешёвого понта – как говорят они сами – больше, чем самой идеи. А есть ли идея – вот в чём вопрос? Вампиры, садо-мазо, некрофилия – вот и всё. Чем богаты – тем и рады. Это вот это чучело в плаще им тексты пишет и разрабатывает шоу? Да ему стакан молока – и баиньки в кроватку. Ха. Гот! Штэфан фыркнул. Но вдруг с отвращением осознал, что всё это время, отведя взгляд от Бруно, следит за танцем Драу. Тонкое лёгкое тело – как тень от огня на стене. Конечно, никакой танцевальной школы. Только слепой и убогий может сравнивать этого самоучку и выскочку с ним, профессиональным танцором. Но, чёрт побери, он красиво танцует. Ах, и кто это мы, малыш? Раненая птичка? Или сломанная кукла? Или жалкая пародия на герра Акерманна?... Пожалуй, эта «жалкая пародия» вместе с выводком своих фриков вскоре перетянет на себя одеяло фанатской любви. Но это же нонсенс! Что русские могут понимать в немецком экспрессионизме? А ещё посмели взять себе название такое! OttoDix! Надо же. Да вы же просто клоуны в чёрно-белом макияже, а никакие не экспрессионисты! - Штэф, иди звук проверь. – голос Бруно, гладко-бархатистый и тёплый, как речная вода у самого берега, вывел Штэфана из невесёлых дум. Драу теперь балуется с микрофоном и со своей второй октавой. Интересно, а о третьей он только мечтает? Чёрт. У него красивый голос. Похож на женский. Хотя, как не старайся, а мужские нотки проскакивают. Небось, это твоя гордость, «андрогин»? Предсказуемое амплуа, тривиальные песни, клонированный имидж бесполо-двуполого существа? Голос, так не похожий на хриплый надсадный крик Штэфана? Штэфан приблизился к сцене, поговорил в микрофон. - Нормально. - Высоких добавить? - Не, нормально. - Слипка, мне басы убери. – встревает Драу по-русски. Слип и так давным-давно убрал басы. Он уже знает, как отстраивать микрофон для своего «чудовища». Он прекрасно знает голос Драу. И Драу знает свой голос. Знает, что многие слушают его Ave Maria с трепетом. Он спел пару фраз. Заткнись – так и хотелось рявкнуть Штэфану. Не смей петь. Хоть немного отдохнуть от тебя. Ты занимаешь слишком много места в пространстве, в глазах, в мозгу… Казалось бы – такой мелкий! Штэфан с негодованием отметил про себя, что не многим отличается от этого русского по габаритам. Кстати, о теле. Надо бы слегка размяться. Скоро придут актёры этого псевдо-европейского «театра вампиров», с ними надо будет отрепетировать один танец. На сцене много места, декорации пока не монтировали. Штэфан легко вспрыгивает на сцену и разминает гибкие жилистые руки. Потом подвижную шею, которая, казалось, лишена позвонков. Штэфан заметил, что Драу смотрит на него немного искоса, вертит в руках свой радио-микрофон. Он предпочитает мобильные микрофоны, потому что носится по сцене как ужаленный. Искусственно-заржавленная махина, представляющая собой стойку микрофона для Штэфана, монументально стоит по центру, у переднего края сцены. Даже в этом они разные. Они, чёрт побери, разные до мозга костей! Но Штэфан замечал свои маленькие жесты в движениях этого русского гота, чувствовал незримое присутствие себя за его спиной. С одной стороны, иметь подражателей – вовсе не плохо. Но не такую же дешёвку! Похоже, Бруно на всё это наплевать. Главное – сделать шоу так, чтоб потом не было мучительно стыдно. Он и с самим дьяволом подписал бы контракт, если бы всё было юридически верно оформлено. Подумаешь – молодёжь наступает на пятки! Какая-то русская группка проползла в тот тёмный уголок готического мира, где доселе безраздельно царствовали лишь они, Das Ich. Ну и что с того? Спокойный и умиротворённый Бруно с жёсткими, тёмными глазами, всегда знает, что ему бояться нечего. Не потому что он – самый лучший. А потому что он – хм… устоялся. Он существует, и он чётко различим. Штэфан попробовал растяжку, разогревая икроножные мышцы, угрюмо размышляя в это время. Что же тогда так тревожит его самого? Неужто «на старости лет» ему вдруг стала небезразлична слава? Конечно, от переменчивой фортуны и такой же непостоянной фанатской любви зависит относительное материальное благополучие. Но о таких мелких меркантильных делишках так низко думать! Тут что-то другое! Штэфан никогда не был карьеристом. Прежде всего – искусство. Выражение мыслей. Экспрессия. Пусть эти русские, возомнившие себя экспрессионистами от готики, резвятся. Всё равно для истинных поклонников они не более чем экзотичная новинка. Они на немецкой сцене всего два года. Поглядим, продержатся ли они 15 лет, как Das Ich. Драу – тот уж точно не продержится. Он просто сгорит. - Давай потанцуем? – голос по-немецки совсем рядом. То ли юношеский, то ли низкий женский, то ли какой… Штэфан резку крутнулся к Драу. Тот смотрит в упор, в самые глаза. И даже глубже. Его собственные глаза похожи на осколки стекла. Наверное, эти осколки умеют больно резать. Ах, потанцуем? Ах, мы решили, что можем танцевать на равных со Штэфаном Акерманном? Ах, мы думаем, что я чего-то испугаюсь и стушуюсь? - Да без проблем. – говорит Штэфан, улыбнувшись. Скорее осклабившись. Ну-ну, мальчишка. Это тебе не твои русские пляски вприсядку. - Слипка! Поставь тот диск! Да, да, тот вон, который на столе! – кричит Драу по-русски в зал, где Слип и Бруно сидят у микшерского пульта и негромко разговаривают, указывает тонким пальцем с глянцево сверкающим чёрным ногтем. Звонкий голос разносится в пустом зале. Никого. Работники сцены ушли на перекур, звукорежиссёр пропадает где-то в подсобке. Только Бруно, элегантно прикуривающий от зажигалки, и Слип. Слип не курит. Музыка пошла. Штэфан намеревался несколько секунд потратить на то, чтоб подцепить линию музыки и сплести, словно макраме, из её звуков свой танец. Но он мгновенно узнал мелодию. Тук. Тук. Тук-тук-тук. Тук. Будто забивают гвозди в деревянный крест через пронзённые насквозь ладони. Эти звуки он всегда узнает. Конечно! Один из первых их хитов. Многие до сих пор считают, что Das Ich не смогли изобрести ничего более мощного по воздействию, чем «Смерть Божия». Вот она. Играет. Поставлена каким-то иностранцем, по просьбе другого иностранца. Бруно польщён, сидит и мило улыбается. У него такая обаятельная улыбка. Слип отстраивает звук. И «Смерть Божия» расправляет крылья, заполняя собой небольшой зал, погруженный в сонный полумрак. Только на сцене – сине-кровавое освещение. И два гота двух поколений. Двух стран. Противоборствующих стран. Немного оправившись от первого маленького шока, Штэфан поворачивает голову к Драу. А тот начинает свой танец. Буквально оттёк назад, словно пятно мазута. Остановился, раскинул руки. Крест. Чётко-напряжённый и безупречно-неподвижный в паузах, словно через всё его тело, по венам кто-то провёл тонкую проволоку и натянул её. Потом стремительно перетекает в следующее движение. Штэфан подхватывает летящий невидимый шлейф танца. Шаг. Ладони – выгнуть пальцами к себе. Округлить спину, втянуть живот. Жилистое тело – само как проволока. Резко сорвать футболку. Вот он и в привычном виде. Полуголый. А Драу – весь затянут в тяжёлую чёрную кожу. Говорят, он никогда не раздевается на сцене. И в этом они тоже – противоположности. И они начинают танцевать, как одно целое. Они оба знают песню наизусть. Музыка течет по венам, как расплавленное олово или ртуть. Драу – стремительно подлетает, выгибает узкую спину. Остановился. Руки – вскинуть, согнуть в локтях. Быстрое сверкание чёрных ногтей и серебряного перстня на большом пальце. Стеклянное сверкание глаз. Потом – снова вбок, окружить своим движением Штэфана. Тот – перегнувшись через линию этого движения, волной выходит на свою собственную траекторию. Они плетут узоры своими руками в воздухе. Ногти Штэфана – сухие и розоватые. Он не красит их, не «выпендривается». И перстни на больших пальцах не носит. Теперь – лицом к лицу. Руки взлетают. Голые, с большими плоскими ладонями, - и прячущиеся в рукавах плаща, только и видно, что маленькие кисти. И сверкающие чёрные ногти. Словно ветви зимних деревьев, сплетённые пальцы отбрасывают тени на два лица – на костистое и некрасивое, но яркое, и на плавное, скуластое и абсолютно размытое, типично-готическое. Потом снова отскочили друг от друга. И разошлись, кружась, в разные стороны. Некоторое время Бруно и Слип ещё говорили о чём-то своём, но постепенно оказались заворожены танцем своих напарников. Там, на сцене, летают две птицы, не желающие опускаться на землю. Птица чёрная, сшитая из кожи, и птица белая, словно феникс, рождённая из синего и кроваво-алого света. - Чикандроиды, блин. – усмехнулся Слип по-русски, и Бруно его не понял. Этот русский андрогин двигается совсем не плохо. Видно, что Штэфан ревнует свою, как он говорит, «музыку тела». Он пытается «затанцевать» Драу, но тот, умело обходя те па, которые ему не доступны, выигрывает за счёт другого. Женственной гибкости, присущей скорее воде, и мужской чёткости и резкости. Штэфан – нервный, острый и надрывный, словно рваная рана. А Драу – рана проникающая. Вся сцена в неосязаемой крови, льющейся из красных прожекторов. Эти двое танцуют Смерть Божию, поют песню заново - своими телами, руками и глазами. Глаза в глаза. У обоих глаза светлые и прозрачные. Они, чёрт побери, в чём-то похожи. Хотя, на первый взгляд совершенно не понятно – чем! Бруно невольно отметил, что и он сам чем-то похож на Слипа. Мягкой округлостью всего облика? Устойчивым и спокойным нравом? Тем, что они оба – композиторы и аранжировщики в своих группах? Или может тем, что они сейчас оба пьют глазами танец своих напарников с одинаковым восхищением? Так и хочется крикнуть – «Вы прекрасны!» И ситуация такая располагающая. Словно подстроенная. Никого, только два зрителя, двое Избранных, и они любуются двумя другими Избранными. И только три цвета – синий, алый и чёрный - цвет плаща Драу и цвет музыки. Как же апокалиптично звучит, оказывается, «Смерть Божия»! Хм. Тут хорошая акустика, пожалуй… Слип смотрел на Драу с той тоской, похожей на тягучее напряжение мозга перед эпилептическим припадком, с которым смотрел на орущих стрижей. Центр города, громоздкое здание советского периода, тяжеловесные серые стены. А под крышей – гнёзда птиц. И перед грозой они всегда носились в белёсом небе. И кричали, кричали. Сейчас что-то кричит глубоко в душе Слипа. Наверное, пустота…Немного больно в груди, как от удара кулаком. И дышать трудно. Чёрт…Надо выключить музыку. Драу, дурень, хватит скакать, для шоу силы бы поберёг…Выключить, выключить… Но рука физически не поднимается. Нет сил оторваться от танца. Драу так никогда не танцевал. Ещё никогда. И он никогда не смотрел ни на кого так, как смотрит сейчас на человека, у которого отбирает его танец. Какой страшный взгляд. Штэфан чувствовал, что вся кровь в нём словно вскипела. Она как будто поёт. Поёт всё тело, каждая связка и мышца. Тело танцует само по себе, его приводит в движение музыка, как волна кружит в себе ветки и листья. Драу ведёт этот танец. Он забрал себе музыку Бруно и стал её полновластным хозяином. Нет, жалкий выскочка! Ты не смеешь! Ты никогда не поймёшь его музыки! Это моя музыка! И танец – мой! Ты не имеешь права даже щёлкать пальцами в такт! Штэфан рванул вперёд с неистовым напором. Он сейчас к чёртовой матери разобьёт этому «андрогину» его фарфоровое личико! Но не ударил. Танец – это и есть бой. На! И вот так! Можешь? Драу мог всё. Они врезались в разделявшие их несколько сантиметров воздуха, пронзили друг друга насквозь своей силой и злостью. Это - отчаянная, радостная злость. Как оргазм. Танец – это секс. Губы Драу слегка приоткрыты, налились кровью, стали пухлые и яркие. Сверкнули зубы. Два гота продолжили танец. Теперь они не отворачиваются друг от друга. Идут по кругу. Прижимаются то одним плечом, то другим, касаются пальцами. У Драу – горячая кожа. У Штэфана – остыла из-за плёнки пота. Холодная и мокрая. И губы плотно сжаты. Они абсолютно разные. Разные на столько, что вывернулись на изнанку друг в друге. Они – одно и то же. И они танцуют на осколках невидимого зеркала… Да. Ты лучше. Я никогда не смогу быть лучше тебя. Если бы тебя не было, то я был бы на твоём месте! Но…но если бы не было тебя, то не было бы и меня…Я всего-лишь твоя тень…Я тебя ненавижу! Да. Ты лучше. Я никогда не смогу быть лучше тебя. Если бы тебя не было, то я был бы на твоём месте! Но…но если бы не было тебя, то не было бы и меня…Я всего-лишь твоя тень…Я тебя ненавижу! Штэфан мельком заметил на усилителе забытую кем-то из работников отвёртку. Его сознание не отреагировало на мгновенный импульс тела – подскочить к отвёртке, схватить её и вогнать по самую рукоятку в горло этому фантому, этой ожившей тени. Его собственной тени. Но Штэфан не успел. Перед лицом блеснули чёрные ногти. И короткий злой кусочек металла между ними. Молниеносная боль-царапинка. Чёрт. Проклятый позёр! Ногти стричь надо! Поцарапал шею… И вдруг произошло что-то страшное. Абсолютно не реальное. Штэфан по инерции рванулся вбок, продолжив своё безупречно-грациозное движение, и одновременно с этим в левом ухе словно взорвалась тишина. Рёв. Какой-то рёв и свист. Мозг рубануло электричеством и ледяным, обжигающим туманом. А потом по горлу разлилась тёплая липкость и непереносимая, никогда прежде не познанная боль. Штэфан остановился, как будто врезался в воздух. Мир подпрыгнул под ногами. Показалось, будто кто-то сверху льёт на грудь что-то горячее и вязкое. Много, очень много. Очень много….много…много…Рот заполнился железистым и ядовито-солёным вкусом. - Бруно… - Штэфан отчётливо осознавал, что он произнёс именно это. Но сквозь рёв в ушах он смог различить лишь сиплый хрип, а изо рта хлынул красный поток. Потом сцена со всего маху ударила по коленям, в плечо, в висок. И мир, как детский мячик, поскакал куда-то вниз, в черноту… Руки рефлекторно сжали рассечённое горло. Дрожащие пальцы скользили в крови. Потом замерли. Бритва. Драу положил её в рот, смакуя. Закатил стеклянные глаза. Никто не понял, что произошло за эту секунду. Всё совпало с паузой в песне. Так надо? Не переигрывают ли?... И вдруг Бруно вскочил и завопил, сорвавшись на фальцет: - ШТЭФ!!!! И бросился бегом к сцене. Слип тоже подскочил со стула и рванулся вслед за Бруно. - Драу, не смей!!! – взвыл он по-русски. Драу уже опускался, согнувшись, на залитую кровью сцену. Он широко раскрыл свои ещё при жизни остекленевшие глаза, вцепившись себе в горло и дрожа. С губ вязко спускалась ниточка смешанной с кровью слюны. Бритва жадно впилась в мягкое нёбо, крови мало места во рту. Слип подлетел к бьющемуся в судорогах напарнику, который, казалось, пытался скрюченными пальцами добраться до бритвы, засевшей в его глотке. Ноги Драу в тяжёлых бутсах мелко постукивали пятками по сцене. Слип упал на колени, приподнял голову Драу. Тонкая белая шея всё равно перегибалась назад. Судороги были похожи…похожи….так же точно….Сегодня ночью… ещё сегодня ночью он точно так же дрожал в экстазе, в гостиничном номере, прежде чем они поехали в этот проклятый клуб… -Дравка… - Слип оскалился и стиснул зубы до боли. Худое чёрное тело на руках больше не вздрагивало. Слипа всего трясло. Мозг отключился и отказался считать произошедшее реальностью. Словно кто-то взял голову Слипа в ладони и повернул её, Слип оглянулся. И увидел своё собственное отражение. Бруно сидел на коленях на сцене, вцепившись в уже давно мёртвого Штэфана. И дикими глазами смотрел на Слипа. Они оба не знали, что делать. Что случилось. И кто они теперь. Теперь, кажется, они мертвы. Все. Все четверо. Череп сдавливали холодные пальцы нервной, тёмной музыки. Скрипки. Синтетические, электронные скрипки… Они перестали играть. 27.02.05
Achenne: как бы так нестандартно-то вякнуть... фразы! фразы! сюжет я знала (даже пыталась взять на челлендж, но завис он у меня =(((), зато фразы... «Это тебе не пьяное хабаровское быдло. - Угум…Это пьяное берлинское быдло» = я плакаль... нет, я знаю, рассказ серьезный. и даже немножко мэрисьевый ;) но у автора поразительный талант - показывать себя и потусторонним нечтом, и... при этом не бесить читателей. чессло, этому стоит поучиться. вероятно, потому что original characters (в нашем случае - дасихи, в частности - Штефан) не умирают от восторга при виде персонажа-Драу, а могут вполне выдать что-то вроде «ему стакан молока - и баиньки в кроватку» =) в общем, благодаря этой самоиронии (в серьезном тексте) - даже явно мэрисьевые персы вполне выигрывают. еще... еще (хочу добавки... кхм, это оффтопом =)) отметила то, что при всей рваности текста он весьма целостный. он мог бы начаться «от сотворения мира» (собстно, именно так происходило в моем недописанном варианте - с момента встречи оттодиксов и дасихов), Драу же решил данную проблему куда более элегантно, запихнув все ненужное во флэшбэк. да, и еще... нра, что дасихи «ин кэрэктер»... да. я знаю, что в рпс понятие «ин кэрэктер» не слишком приемлемо, и все-таки... такие моменты как неприязнь Штефана к «мелькающему» Драу - вспоминается интервью, где вполне реальный Штефан отзывался о новичках с легким пренебрежением. С другой стороны, уверенный в себе Бруно - вспоминается его «ну, вы знаете, к нам уже *нужно* относиться как к живым классикам», из того же интервью. =) Описание танца - блеск! (зеленею от зависти - и одновременно высасываю каждую строчку, слово, букву... как сок из мандариновой дольки; кисло-сладкий ароматный сок). эх... *сколько раз я перечитаю этот фик? сто, двести?.. тысячу?!* ... и в заключение: если кто скажет, что даркфики не есть хорошо - будет иметь дело со мной *делает злую рожу* =)
draw: Achenne пишет: цитататакие моменты как неприязнь Штефана к «мелькающему» Драу - вспоминается интервью, где вполне реальный Штефан отзывался о новичках с легким пренебрежением. С другой стороны, уверенный в себе Бруно - вспоминается его «ну, вы знаете, к нам уже *нужно* относиться как к живым классикам», из того же интервью. =) я не знаааал!!!! честно! Это я так, на основе ихних морденей сделал такие выводы! За фотки спасибо- они не последнюю роль сыграли в написании рассказа)))(например, где Штэф сидит в каком-то капюшоне, такой весь, как говорит моя матушка, «зафокстроченный», типа, «лав ми эврибади») В числе других муз - фильм «История Кармэн» и песня Смерть Божия, естессно. Кстати, можно её негромко включить и читать с музыкальным сопровождением))))))) Вот инетресно, а не послать ли нам гонца...то есть, тьфу ты, а не попробовать ли по ним пописать? Хотя, фактов маловато у мня в багаже(((( Одно радует - мои личные измышления по поводу характеров оказались едва ли не документально подтверждёнными! И после этого будете говорить, что «мы не можем знать их характеров»)))))
Achenne: draw факты - это я тебе всегда вэлкам. уж я в свое время прочесала все, что можно и низзя =) идею поддерживаю руками, ногами и хвостом. но вообще - да, у тебя поразительное ин кэректер.
die Wut: Жалко, я с этой группой так мало знакома, а то бы тоже порассуждала о характерах . Насчет рассказа - идея ничего, эфемерна, но красива, а с художественной точки зрения не сказать чтобы поразил, как-то у меня не ассоциируются Драу и ангст, местами - возможно, но ангст и флафф вперемешку - мне это трудно переварить. Еще раз убедилась в безграничном самолюбии Драу... Но укорить его в этом нельзя - что же не любить себя, если есть за что ? Achenne пишет: цитатаи в заключение: если кто скажет, что даркфики не есть хорошо - будет иметь дело со мной *делает злую рожу* =) Ой ! Да нет, не то чтобы я считаю, что это плохо, любое творчество - если, конечно, талантливое - есть хорошо... но вот читать их для меня - тяжкий труд, так что если уж выбирать между «да» и «нет»... *в панике сматывается*
Achenne: die Wut это не совсем самолюбие. это... ну, наверное, раскованность. я как-то писала о *себе*, в смысле о персонаже Ахэнне - и ох, как же сие было коряво. у Драу получается писать вроде о себе - и не совсем о себе.
die Wut: Achenne Про самолюбие я упоминала не в отрицательном смысле. Напротив, это ему идет! Есть люди, которые сами по себе настолько обаятельны, что их нельзя не любить. И это обаяние происходит прежде всего от их самолюбия - не зря психологи говорят:«любите и уважайте себя»! Люди, которые умеют любить себя, любят свою жизнь и, как следствие, все ее составляющие, и эта любовь в конечном итоге серьезно превышает «любовь к себе». Перед таким самолюбием надо шляпу снимать. *снимает шляпу перед Драу* Ой, извиняюсь за оффтоп. Вечно меня в философию ударяет, лучше еще про рассказ скажу. Мне тоже очень нравится, как Драу пишет о себе. Если мой отзыв произвел другое впечатление - причина в том, что я наконец-то решилась глянуть на его произведение не с позиций восторженного читателя, а вмеру придирчивого критика. Хотя, думается, до критики я еще не доросла - в литературном плане - но надо же когда-то начинать ...
draw: die Wut а в каком месте там флафф???
die Wut: draw Я в стилях толком не разбираюсь, судила по тому, что у Ахэнне даркфики все-таки тяжелее. А у тебя встречаются такие «земные» моменты, чуть-чуть милые даже. Но мне это и нравится Да ты не обижайся на подобные мои глупости или измышления насчет самолюбия. Это все из-за дурацкой привычки сразу говорить, что в голову придет. Знаю, что надо сначала подумать, потом говорить, но почему-то не очень выходит(даже в инете!), вечно отправлю пост и тут же начинаю сомневаться, передумывать - да что уже...
draw: die Wut самолюбие есть ,его не можно не есть) Толкьо тут общество, как более взрослое, я думаю, относится к симу факту гораздо более сдержанно, чем на том же рамм.ру(((( Что касается флаффа, то я сам признаться...*шёпотом* немного не уверен. но по-моему, флафф - это сопли в шоколаде, что аж хочется сказать АХЪ
Achenne: die Wut draw флафф - это когда все розово, пушисто и слааденько так. сюси-пуси, в общем.
die Wut: draw Взрослое общество... Взрослое общество... относится... а меня к нему небось не относят ?.. Пора мне «замороживаться», пожалуй, а то собственная манера общения со всеми этими поросячьими визгами меня уже угнетает . Achenne Вот как, ну тогда это не флафф! но тогда, извините, и «Добро пожаловать» тоже не флафф - оттуда, кажется, и пошло мое неправильное восприятие. Там все как раз вполне серьезно и реально.
draw: Achenne кстати, я тогда тоже про флафф не понял. Дас ист айн щютка, вероятно, было) die Wut а по большому счёту оно тебе надо* и где тут поросячьи визги? *Драу берёт здоровенный камень и кидает его в огород к Хэлэн Шнайдер* ты же не пишешь после каждого слэша «я хочу их всех!!!!»
Achenne: die Wut а это («HW») и не был флафф. это, что называется «реализЬмЪ»...
die Wut: Achenne Значит не надо было говорить, что флафф . Запутала меня совсем . draw Да не то чтобы надо, когда как, наверное, мне даже больше нравится восприниматься «не взрослой» - ни к чему не обязывает, опять же, снисходительность. Просто сама я воспринимаю себя на равных с остальными, независимо от возраста. Это я о том, что эмоциональная манера общения обычно воспринимается окружающими как признак юного возраста. Не буду, конечно, утверждать, что я старуха, но бывает обидно - что за критерий такой! Может, я просто... вееечна молодоой, веечнааа пьяяаааааный ... Поросячьи визги - следствие свойственной мне гиперболизации... Ну, может, на бумаге они не так заметны, но ты бы посмотрел на меня перед компом - истерика за истерикой . Не верь мне, не верь, это тоже гиперболизация ! А Хелен Шнайдер - это для меня как раз сдерживающий фактор. Иногда и хочется заорать, а вспомнишь ее - и в угол .
Achenne: die Wut когда хотцца повизжать - лучше постебаться
die Wut: Achenne Смотря над кем .
Marilda: draw Неплохо Хоть я и не знакома с творчеством Дас Ищь, но верится буквально во всё происходящее Из недостатков... самолюбие автора уже упоминалось , а ещё, на мой взгляд, чересчур патетично , но это опять же, очевидно, связано с эмоциональным характером г. draw
draw: Marilda самолюбие - это зер гут))))) а патетика продиктована как раз самой песней. Вот ты когда читала - что испытывала? примерно нечто похожее я испытывал, слушая ту самую «Смерть Божию». Послушай. Не «Звери», конечно, тебе может и не вкатить)
Achenne: draw кстати, сама песня-то немножко не об этом... она - отчаяние человека, который осознал одиночество свое в мире, осознал, что нет никакого доброго боженьки, который бы помог на этом или том свете...
полная версия страницы