Форум » Тут что-то бессистемное » Игра в жизнь » Ответить
Игра в жизнь
die Wut: Сначала я не собиралась выкладывать это здесь исходя из принципа «сюда - что получше». А потом подумала: как же я узнаю, что получше, без таких хороших судей, как вы?(надеюсь, это не прозвучало как лесть ) И потом, я в последнее время совсем учебой завалилась, по вечерам еле домой приползаю, так что не знаю, скоро ли найду время что-нибудь еще написать. Так что - вот Вокруг все серое, серое, прозрачно-серое, непробиваемо-серое, весь я, вся моя жизнь – одна сплошная убогая серость. Я сижу на полу в ванной, горячие струи бьют по спине, бьют час, два, так что она совсем онемела и потеряла малейшую чувствительность. Это к лучшему, потому что я не хочу чувствовать, не хочу жить, не хочу мыслить. Но мысль никуда не денется, хоть одна, но она должна быть, и она бьется в тесноте маленькой ванны, растет, крепнет и давится, давится от бессилия и нехватки места, ей нечем дышать, ведь я не выпущу ее из этой комнатушки, ни за что не выпущу. Мне не нужен свежий воздух, ни глотка реальности, нет, я нуждаюсь только в крепких, прочных стенах без щелей, в прочной гарантии того, что мир не доберется до меня извне, не соприкоснется со мной. Что там, в этом поганом, пошлом, избитом ехидной пошлецой и штампованной моралью мире?.. Что им правит, ум или глупость, бог или секс? Если уж выбирать, я предпочту второе, в общем-то, когда все теряет для тебя смысл, не остается никакой ощутимой грани между умом и глупостью, и одно легко принимается за другое. Главное – им не правлю я. Кто я? Кажется, тоже не пустое место, столько лет работы, столько поклонников, денег, славы… И – столько лет безмятежных, прекрасных отношений… отношений с мужчиной. Я так верил в них, растил и лелеял, в девственной доверчивости не сомневаясь, что это навсегда, накрепко, по-настоящему. Но оказалось, это все не то, это все рушится теперь, только потому, что я ошибся. Глупо, слепо, совсем не по-мужски, ошибся в самом главном, в том, чем я жил, в себе, в нем, во всем сразу… Сегодня днем. Погода прекрасная. Воздух чистый. Птицы поют, цветы цветут, дети смеются - все утопает в медово-приторных волнах счастья, весны, молодой, словно только еще зарождающейся жизни, которая с восторгом впитывает в себя все новое из внешнего мира. И я впитываю, жадно, как никогда раньше не впитывал, каждое его слово. Солнце бьет в широкое окно комнаты, заливая ее слепящим светом, наверное, именно такой свет видят грешники в конце тоннеля… лицо Шная утопает в нем, я могу различить лишь затемненную сторону лица. Уголок губ четко, уверенно двигается, хрипловато-грубым голосом выплевывая мне в лицо пустые слова. -Я так решил, Рих. Ты должен меня понять. Я уже не молод, а у меня даже нет детей. Мне это нужно – жена, ребенок, может, два ребенка. Нормальная человеческая семья. Ты ведь понимаешь, Рихард? -А мы? -Это же не могло продолжаться вечно, ты сам знаешь. Он поворачивает лицо в профиль, и стремительные лучи солнца четко, резко, белым по черному высвечивают его правильные черты. Высокий бледный лоб с непослушными завитушками темных волос, сейчас насквозь пронизанных, высвеченных солнцем, в меру густые, жестковато выпирающие брови. Большой, прозрачный, кристально чистый глаз с плавающим окошечком влажного отблеска, ресницы, обычно темные, сейчас мягко золотятся, словно покрытые желтым пушком, быстро опускаются, бросая тень на впалые щеки, и снова прячутся в тесноте выпуклых надбровий. Гордый прямой нос, спокойные узкие ноздри, губы… те же крепкие и неумолимые губы, которые я привык чувствовать на себе. Они двигаются быстрыми, выверенными движениями, открываясь только для того, чтобы проговорить очередное слово, и снова плотно смыкаются, тугие, неприступные. Он и всегда был таким. Ни лишних слов, ни действий. Начал все прямо и открыто, не пряча карт. Он предложил “Давай поиграем”, а я, молодой, одержимый жаждой нового, ошарашенный и удивленный, автоматически ответил “Давай”. Как я мало знал его тогда, как мало узнал после! Это не было шуткой. Это правда была игра. И то, что она длилась столько лет, половину моей сознательной жизни, не сделало ее реальностью. Зачем я верил в это! Как я мог так обмануться! Я хочу ненавидеть его. За все. За то, что он не дал мне ни одного повода для ненависти. Не обманывал, не врал, не клялся. Мы просто играли, и все. Играли по его правилам. Которые мне так и не было суждено понять. -Рихард, ты понимаешь меня? Я хочу, чтобы ты воспринимал это нормально. -Да. Я тоже считаю, что так лучше. Все нормально. Так я поеду. Мне нет больше смысла оставаться здесь. Я уже проиграл, проиграл ему все до копейки, все - сердце, душу, мозг. Теперь я никто, пустая оболочка, и больше ему не нужен. Я просто не смог доказать, что лучше оставить это мне, оставить меня, такого, какой есть, а не ее, не понял, что по правилам нашей игры не должен был впускать в его жизнь женщин. Не предполагал, что какая-то из них может оказаться лучше, занять мое место, хуже, занять место выше моего. А он всегда это знал. Искал, ждал ее. Я закрывал на это глаза. На все закрывал глаза. Я сам позволил себе эту слабость – забыть, что мы в игре. Теперь игра закончена, он без малейших сомнений закончил ее, когда пришло время, закончил так же внезапно, прямо и открыто, как когда-то начал. -Рихард, все в порядке? Мы друзья? -Да, конечно. Это же была только игра. -Ты молодец. Я всегда знал, что ты меня понимаешь. Он улыбается. Улыбается! Неужели верит, что мне все равно? Заставляет себя верить? Он не может быть так глуп. Значит, я правда ничего не чувствую. Холоден и беспристрастен внутри и снаружи. Голова кружится и шумит, я с трудом натягиваю ботинки. Как и стоило ожидать, он не обнял меня на прощание. Я бы и не дал себя обнять. Дорога, скорость и яркий свет в глаза. Не хочу одевать солнечные очки. Потому что мне все равно, пусть даже я попаду в аварию. Теперь я все равно умру, и думаю об этом без сожаления. Пока – только начало, режущая боль в зрачках, я почти не замечаю ее. Боль в зрачках не заглушит сердечной боли. И вот вечер. Душ. Сейчас. Мне нет дела ни до него, ни до его девушки. Я – сам по себе, и я – никто. Ни в чем нет смысла. Нет смысла думать, нет смысла говорить, нет смысла жить. Это была не жизнь. Странная вещь, мираж, обманка… А я отдался ей весь до конца. Словно окаменев в неудобной сидячей позе, я тупо смотрю на свои гладкие, мускулистые ноги, разглядываю гладенький, ровный ноготь на большом пальце правой ноги. На нем скучно поблескивают капельки воды, перекатываются по гладкой поверхности, исчезают где-то в кожной ложбинке… это глупость, фетиш, а что сейчас не глупо? Может быть, я просто не совсем в порядке, вода включена до предела, горячая, обжигающая, почти кипяток, бьет по голове, а я совсем не обращаю на это внимания, уже привык. Ко всему можно привыкнуть – еще одна до пошлости банальная фраза… Как я ничего не хочу, ни фраз, ни истин, ни правил, ни самой жизни. У меня нет причин жить… У меня нет причин умирать… Или есть? Их всегда можно найти. Да, сегодня же было что-то такое… Что-то со Шнаем… Мне уже все равно, в голове горячо, гадко и смутно… Должно быть, потому, что в моей жизни происходит перелом? Тогда он может разрешиться только двумя путями – или я сломаюсь, или выберусь и с новыми силами начну жить дальше. Но дело даже не в том, что я не могу выбраться. Дело в том, что я не хочу… мне все равно, какой путь выбрать, я просто не буду выбирать, а поплыву по течению, не делая никаких усилий. -Рихард? Я с трудом размыкаю слипшиеся веки. Перед глазами плывут ярко-алые круги, и я с трудом различаю высокую мужскую фигуру. Надо мной, приоткрыв занавеску, стоит Шнайдер, тонущий в клубах горячего пара. Я даже не успеваю удивиться, вялое воспоминание шевелится в голове, напоминая, как я сам когда-то давно отдал ему ключи от своей квартиры. -Стучать надо. -Я столько стучал, что даже испугался. Не сделал ли ты… с собой чего. -Вот еще,-презрительно бросаю я, отворачиваясь в сторону,-уходи. Останься, останься!.. Умоляю тебя, не покидай меня, ведь без тебя я не знаю, как дальше жить. Я никогда не вылезу из этой ванны, если ты сейчас не вытащишь меня. О, как ты мне нужен, как нужен… ты – единственное, ты – все, и у меня нет ни одного желания, кроме тебя, и если ты сейчас уйдешь, я задавлю и это желание, и больше никогда уже не будет ни одного… Все. Больше ни одной мысли. Слабость, достойная маленькой девочки… больше – никогда. -Ты… в порядке? -Да. -Что-то мне не очень нравится, как ты тут сидишь. Вылезай. -Нет. Уходи, пожалуйста. Уходи, не давай мне повода расхлябываться и ненавидеть самого себя за свою слабость! -Уйду, только когда ты выйдешь отсюда. Я роняю голову на колени. Он уйдет, если я выйду. Я должен выйти, должен заставить себя сделать усилие. Не физическое, это было бы легко. Скрутить свою жалкую, слабую душонку собственными руками, выжать из нее остатки чувств, все, до последней неуловимой эмоции. Но мои руки так же слабы и дрожат, и я не выйду. А Шнайдер и не ждет этого, он быстро и ловко срывает с себя одежду, его высокая стройная фигура темным пятном просвечивает сквозь занавеску. Я не знаю, как реагировать, пусть делает, что хочет… и он забирается в ванную, молча, уверенно, словно давно продумал каждое движение и теперь со скрупулезной тщательностью следует подготовленному плану. -Что ты делаешь? -Ничего. -Это глупо. -Знаю. Бледное, почти прозрачное тело. Он садится рядом, слышно, как его кожа с тихим шуршанием трется о нагретую эмаль. Близко горячие губы, я не могу заставить себя не взглянуть хотя бы на них. От пара и кипятка они алеют, напряженно пульсируют, теряя обычную плотно сжатую форму. Его ладонь ложится на мою, кажется такой прохладной, такой собранной и спокойной по сравнению с моей пылающей от жара рукой, с моим телом. Я не откликаюсь на его прикосновение, нет, я не понимаю, я не могу… зачем это ему, зачем мне… -Посмотри мне в глаза. -Зачем. -Посмотри. Хорошо, ладно. Какая разница. А у него в глазах лед. Прозрачный, отливающий пронзительно-чистой голубизной, но главное – лед. Такой холодный, а здесь так жарко, так тяжело, сердце бьется гулко и измученно, гонит темную густую кровь словно с неохотой, словно из последних сил… Он хватает меня за подбородок, не притягивая к себе, но и не отпуская. -Тебе плохо. Иди ко мне. Ты ведь хочешь этого. -А потом? -А потом уже все. Что это? Дополнительный бонус в проигранной игре? -Ни к чему тянуть. -Да,-короткое молчание, короткий разряд тока в неподвижных черных зрачках,-Я хочу тебя. -А ее? Господи, зачем было это спрашивать… Это просто глупость. Ни капли разума. Шнай выпускает мой подбородок, отворачивается, качает головой. -Как хочешь. Его лицо исчезает где-то наверху. Стройные мускулистые ноги. Бледные, крепкие, все в темных волосах. Не уходи. Позволь мне что-нибудь… Позволь поцеловать эти жесткие волосы, прикоснуться одними губами. И еще, и еще один раз… и больше ничего… только останься еще здесь, только на секундочку… -Что ты делаешь?-его по-обычному грубый голос одергивает меня. Я зажимаюсь обратно в свой угол, стараясь вдавиться туда целиком, скрыться от своего недостойного, отвратного поступка. Но Шнай уже опускается рядом на колени. -Так все куда серьезнее, чем я думал. Да? Молчишь? Ах ты… бедный… Он обнимает меня, и его прохладные руки снова странно контрастируют с температурой воды. Он ищет мои губы под горячими струями, впивается в них решительно и неумолимо, заставляя не просто целовать себя, отдаться полностью, ответить так, чтобы все тело задрожало. Мы скользим куда-то вниз, захлебываясь в потоках воды и томительной близости друг друга, я словно пьян, мои губы все время срываются, руки не слушаются, а тело начинает жить независимо от меня… прекрасно, пусть живет, потому что я сам не могу жить и не могу думать… Я стою на коленях, чуть прогнувшись назад, упершись руками в стену. Я чувствую его во мне, свою плоть в его руке. Мы полностью во власти друг друга, и рвемся куда-то, больно, страшно, но главное – вместе… Вода уже не такая горячая, не такая сильная, потому что вместе мы сильнее самого сильного потока воды, и поток разбивается о нас капризно-высокими брызгами, стекает по моей выгнутой спине, по груди Шная, едва прикасающейся ко мне, несется вниз, туда, где все мы соединяемся в одном страстном желании раствориться совсем… я больше никогда не смогу так, больше ни с кем, кроме него, на этом кончается моя жизнь, поэтому в этот миг я хочу выпить ее до дна, до последней капли, как я пью эти терпкие капли кипятка, беспорядочно летящие в мой судорожно раскрытый рот… Чувствую, как рвется стершаяся кожа на коленях, как он хрипло дышит и отплевывается от воды за моей спиной, не прекращая двигаться... Мы вырастаем последний раз, разгоняясь сразу и одновременно, достигаем вершины, и только тогда он вплотную прижимается к моей спине, до предела сжав руку, и мы смутно и протяжно стонем, последний раз без остатка растворяясь друг в друге… Я упираюсь лбом в скользкий кафель, боясь, что теперь силы оставят меня и я сползу вниз, увлекая за собой своего мучителя. Голова по-прежнему кружится, и сквозь застилающую глаза влажную пелену я вижу, как по стенке ванной медленно стекает вниз, перемешиваясь с водой, и исчезает в отверстии слива моя сперма… Пусть она будет последней… пусть это будет последний раз… я так хочу. Шнай целует меня в плечо как прощание и благодарность одновременно. Затем встает и вылезает из ванной. Вода выключается, он открывает занавеску, движением головы приказывает мне тоже выбраться. Потом кутает меня в махровое полотенце, глядя серьезными спокойными глазами. Я едва стою на ногах, они стали совсем ватными и готовы отняться. -Теперь иди ложись. Тебе просто надо выспаться и все обдумать. Завтра все будет нормально. Нормально. Не хорошо, не лучше. Нормально. Так у него всегда. Но не все подходит под его мерку. Я не подхожу. Он присаживается на кровати рядом со мной. -Если хочешь, я верну тебе ключи. -Да. Немного молчим. Он кладет ключи на тумбочку и хмурится, словно собирается с мыслями что-то сказать. Я не смею надеяться, и все же мелко дрожу от ожидания. Но ничего не изменится. Он говорит только то, что и следовало сказать в данной ситуации. -Рихард. Мне жаль, что так получилось. Больше ничего не будет, обещаю. Завтра мы с ней уезжаем за город, знакомиться с ее родителями. Когда я вернусь, все уже будет забыто, хорошо? И главное… Что бы ты ни думал, пообещай мне не уходить из группы. Это не стоит того. -Я и не собирался. -Ну… и прекрасно. Тогда – все? -Все. -Что ж… прощай. -Угу. Группа. Я действительно не думал о ней. «Что бы ты ни думал». Дело не в том, что мы больше не будем вместе. Еще столько работы, столько концертов, турне… Все повторится, и не раз, в этом я не сомневаюсь. Другое дело – используя меня, ты даже не захочешь узнать, о чем я думаю. Тебе плевать. На меня. Значит мне – на всё. Твоя спина. Скрывается в темноте. Ты еще не переступил моего порога, а мысли уже далеко, полностью занятые другим. Другой. ЕЙ. Подскочить к тумбочке, вытащить пистолет, застрелить себя или его, себя и его?.. В хорошем триллере я бы так и сделал. Сыграл бы свою роль до конца. Но я – больше не в игре, в игре только Шнай. Всю жизнь прожив в игре, трудно выжить, будучи выброшенным из нее. Поэтому я умру. Только как-нибудь неявно, по случайности, чтобы никто не догадался, что это самоубийство. Даже Шнай, если у него хватит на это совести. Пожалуй, подожду, пока прекратится головокружение, и поеду прокатиться на машине. Мало ли аварий случается в большом городе в вечерний час-пик. Последний раз мы с ребятами виделись вчера, на репетиции… Я был в приподнятом настроении, очень весел. Рассказывал анекдоты, чтобы лишний раз полюбоваться, как смеется Шнай. Смеялся вместе с ним. И был – само счастье. С чего мне хотеть смерти? Нет, они не догадаются. Очень простой и четкий план, своей прямолинейностью достойный Шная. Пожалуй, он может гордиться своим учеником, но когда он это поймет, будет уже поздно. Из оцепенения меня вывел телефонный звонок. -Папа? Привет! -Привет, Кира. Что такое? -Завтра у нас в школе спектакль, ты не забыл? -Что? Завтра? -Ну вот, так я и знала, что забыл! Папа, мы репетировали два месяца! Ты же обещал прийти! -Да, да, я помню, просто… ээ… ты же знаешь, у меня столько работы, и… -Знаю! Тебе всегда важнее твоя работа. Мы почти не видимся. -Да нет! Просто завтра… -Можешь не объясняться, не хочешь – не приходи. -Ты не поняла. Завтра выходной, я как раз свободен, и я тут подумал – может, сходим с утра, перед спектаклем, в кино или там куда-нибудь… -Правда?! Ну давай. -Я за тобой заеду. Кира. У меня есть Кира. Дочь, которой я нужен и которая нужна мне. У Шнайдера – нет. Ну да, он ведь столько твердил мне про детей… Я никогда не обращал на это особого внимания. Для меня дети – удачно пройденный этап, для него – тревожная зияющая дыра в собственной биографии. Которая мучила его долгие годы наших отношений, казавшихся безмятежными мне. Тогда выходит, проигравший в этой игре – именно он. Опять ошибся… Как я мало понимал… Да и сейчас не понимаю… Кто из нас прав? Кто виноват? Какая разница. Завтра меня ждет встреча с дочерью – меня ждет дочь. На сегодня этого достаточно, чтобы жить. Я завел будильник, крепче укутался в одеяло и провалился в глубокий очищающий сон.
Ответов - 9
frau: хех.. и здесь ты...))) опять же скажу..рассказ офигенный..)
LovePaulina: Вот эт да! Так трогательно, сильно, вкусно. Только вот эта фраза покоробила: die Wut пишет: цитатаЧувствую, как рвется стершаяся кожа на коленях, Бррр! Наверное, слишком воображение разыгралось…
Ширли: Потрясающе ты в ударе
Рита: Непривычный пейринг в твоем творчестве. Сюжет вполне банальный по сравнению с остальными твоими работами, но переживания описаны неплохо:) *проиграл ему все до копейки* тока надо убрать. Русицизм. Вроде как Пауля Поликом называть... И еще один русицизм - совмещение ванны с душевой кабинкой, в европейских квартирах одно всегда исключает другое, но это уж совсем придирки к фактам...)) Поток воды, которого они сильнее, можно было бы чему-нить уподобить... интересная бы метафора выстроилась, сначала вода омертвляющая, потом вода преодоленная, потом вода очищающая... LovePaulina пишет: цитатаТолько вот эта фраза покоробила: die Wut пишет: цитата Чувствую, как рвется стершаяся кожа на коленях, Бррр! Наверное, слишком воображение разыгралось… Нет бы где в другом месте, не на коленях
Кузя: клас
LovePaulina: Рита Это в каком же месте ?!!!
draw: блин, я это читал или нет??? капес, шизею...как будто читал. Но тогда почеумкомментов не оставил??? перечитать надыть
Achenne: я тока ща прочла. неплохо.в общем, слэш типический, конечно, но характеры есть и прописаны хорошо, что вообще характерно для тв-ва die Wut. в общем, понравилось
die Wut: Бож мой, да я это выкладывала еще невесть когда! Смотрите дату: февраль. Ну ладно, критику выслушать всегда интересно, спасибо . Рита Нечего возразить . А наличие ванны с душем меня мучило, еще когда писала, это в точку.
полная версия страницы